Он лежал в каком-то странном зале, отделанном деревом. Лежа он мог увидеть немногое, но все же разглядел высокие, глубокие ниши в стене, освещенные тусклым светом факелов, зажатых в черных железных скобах. В глубине каждой ниши он смутно различил высокие неподвижные фигуры, неясно и угрожающе поблескивающие во мраке; каждая была вооружена копьем и держала овальный щит с каким-то темным геральдическим рисунком. Он прищурился, пытаясь разглядеть их, и понял: это — статуи.
Где он?
Морган попытался встать, но сделал это более резко, чем следовало бы, и это немедленно сказалось. Тогда он попробовал, опираясь на локти, оторвать голову от пола и приподнять ее на несколько дюймов, но к горлу снова подступила тошнота, и голова закружилась еще сильнее. Он обхватил голову руками, стараясь остановить этот круговорот, и наконец, разорвав пелену, затянувшую сознание, понял, что же его мучает, — это было головокружение, вызванное действием мераши.
Память вдруг вернулась к нему. Мераша. Она была на дверце в часовне Он попал впросак, как ленивый ученик.
Вяжущий привкус на онемевшем языке говорил о том, что зелье, помутившее рассудок, все еще действует на него, а при сложившихся обстоятельствах это означало, что он не может освободиться с помощью своего могущества.
Теперь, зная источник своих страданий, он знал, как можно наконец обуздать боль, сбросить оцепенение и хоть немного остановить головокружение. Он осторожно приподнял голову на несколько дюймов и справа от себя увидел складки серого шерстяного плаща, а дюймов в шести от лица — неподвижный серый сапог. Он быстро перевел взгляд в другую сторону — много сапог, длинных плащей, полы которых касались грязной соломы, острия обнаженных мечей. Морган понял, что находится в опасности и должен подняться на ноги.
Любое движение сведенных судорогой конечностей было пыткой, но он заставил свое тело повиноваться. Сначала он приподнялся на локтях, потом встал на четвереньки. Поднимаясь, он сосредоточился на сапоге, стоящем у него перед глазами, но потом перевел взгляд выше, понимая, что этот сапог вряд ли окажется пустым.
Медленно поднимая голову, он сначала увидел ноги человека, стоящего рядом, затем — серую кожаную куртку и эмблему с соколом во всю грудь. А когда он дошел до уставившихся на него колючих черных глаз, то совсем упал духом, поняв, что он, несомненно, пропал.
Человек в куртке, украшенной соколом, мог быть только Варином де Греем.
Дункан уже повернулся было на каблуках, чтобы покинуть часовню, но помедлил, решив еще раз внимательно осмотреть алтарь.
Во всем этом было что-то необъяснимое, он упустил какую-то деталь, деталь, от которой, может быть, зависит жизнь Аларика. Вот эта свечка — он ведь видел ее, когда заходил сюда в первый раз. Где он ее видел?
Наклонившись, чтобы еще раз взглянуть за ограду алтаря, он заметил свечку, лежащую на ступенях слева от коврика в центре. Он уже протянул руку к замку, да так и застыл в той позе, в которой его настигло чувство исходящей отсюда опасности; выпрямившись, Дункан перекинул ногу через ограду и попросту перелез туда. Беспокойно оглянувшись на входную дверь, он опустился на колени рядом со свечкой и, рассмотрев ее, дотронулся до нее вытянутым указательным пальцем.
Как он и подозревал, свечка была еще теплая, оплавленный воск не затвердел. Дункан опять почувствовал, как Аларик судорожно цеплялся за нее, опять уловил слабый отзвук той боли, того страха, которые Морган испытывал в эти мгновения.
Проклятье! Дункан чувствовал, что то, что он ищет, где-то рядом. Аларик был именно здесь. Дверца была приоткрыта, и свеча лежала слишком близко к алтарю, она не могла просто укатиться сюда. Но куда же Аларик делся потом?
Тщательно изучив пол вокруг свечи, Дункан приметил капли воска на некрашеном дереве. Тонкая линия еле заметных желтых капелек вела от свечи к ковру, окружающему алтарь. У кромки ковра капли были раздавлены и растерты по полу, как будто кто-то наступил на еще не застывший воск. А поперек одной из капель, самой большой, проходила чуть заметная тонкая линия, как будто…
Дункан вытаращил глаза, пораженный пришедшей вдруг мыслью, и наклонился еще ниже. Может быть, эта трещина, разрывающая линии рисунка деревянных плит пола, проходит вдоль кромки ковра вокруг всего алтаря?
Он на четвереньках перебрался на другую сторону, бросив при этом виноватый взгляд на алтарь, чувствуя неловкость за свое по меньшей мере странное поведение, и начал осматривать пол там.
Нашел! Едва различимая тонкая линия шла параллельно краю ковра от входа до самого конца, так же как и на противоположной стороне алтаря. Казалось, что кромка ковра служит ее продолжением.
Под ковром потайной ход?
Дункан снова отполз на другую сторону и еще раз обследовал трещину там, где заметил на ней каплю воска. Слой воска был тоньше по одну сторону щели, как будто плита была приподнята, когда упала эта капля.
Не смея поверить себе, Дункан закрыл глаза и попытался мысленно увидеть, что таится под ковром, а может, и узнать, что же там происходит сейчас. Он ощутил пустое пространство; там, внизу, находился винтовой спуск, узкие и скользкие ходы которого были покрыты полированным деревом, и человек мог скользить по ним бог знает куда, тем более находясь в бессознательном состоянии. А вот и механизм, открывающий этот потайной ход, — слева от ковра одна плита пола чуть-чуть выделялась среди других, однако Дункан чувствовал, что дело не только в ней.
Поднявшись на ноги, он смотрел то на ковер, то на эту плиту. Опробовать устройство нетрудно: стоит только надавить на эту плиту с вытисненным узором — и все. Но приведет ли этот ход к Аларику? И если да, то застанет ли он кузена в живых? Вряд ли хозяева этого хода не поджидали его в конце пути, куда бы он ни вел. И если Аларику досталась большая порция мераши — а в этом сомневаться не приходилось, — то он не придет в себя еще несколько часов. С другой стороны, если Дункан спустится туда, вооруженный мечом и, что едва ли не важнее, всем своим магическим искусством, еще есть возможность спасти Моргана.
Дункан вновь оглядел алтарь и задумался. Действовать надо очень осторожно. Он не собирался бросаться в неизвестность с обнаженным мечом в руках, головой пробивая себе дорогу. Нужно все обдумать. Он не знает ни протяженности спуска, ни его поворотов, ни того, чем заканчивается этот путь. Малейшая неосторожность — и можно наткнуться на свое же оружие.
Он задумчиво сжал рукоятку меча, затем поднял его вверх, не извлекая из ножен. Да, пожалуй так — прикрыв острие, но держа клинок наготове, он и доберется до того места, куда стремится. А потом быстрый рывок…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
